10 выставок, которые стоит узреть на Венецианской биеннале
Кроме основного проекта и павильонов, на Венецианской биеннале есть и большущая параллельная программка выставок. Наши корреспонденты избрали из их самые достойные внимания, принципиальные и замечательные
В перечне официальной параллельной программки 60-й Венецианской биеннале 30 пт, плюс еще 87 выставок включены в книжку-гид, и это не считая еще 10-ов событий, которые подгадывают к биеннале музеи, различные галереи, фонды и просто арт-энтузиасты из различных государств. Нигде в мире вы больше не отыщите таковой концентрации искусства в одном месте. В Венеции тур по выставкам и государственным павильонам — это к тому же хороший метод познакомиться ближе с городом, попасть вовнутрь наикрасивейших палаццо и церквей, оценить, как современное искусство ведет взаимодействие с историческими монументами и традиционными интерьерами. Предлагаем наш маленький маршрут по 10 местам.
Кристоф Бюхель. Monte di Pieta Фонд Прада До 24 ноября
Реальный бриллиант данной нам биеннале — умопомрачительная и безумная иммерсивная установка швейцарца Кристофа Бюхеля в Фонде Prada. Это зрелище шикарного дворца Ка Корнер де ла Реджина, заваленного тоннами всякого дешевенького барахла, никак недозволено пропустить. Уже с улицы зрителя зазывают плакатики «Финишная акция распродажи! Скидки!». Снутри ожидает захватывающее путешествие по всем залам и закуткам преобразованного в огромный склад палаццо — от подержанных велосипедов, стеллажей с матрасами и лампами, стоянки инвалидных кресел, вешалок с побитыми молью шубами, к практически горам ношеных шмоток, наваленных как попало, к пошлым витринам с блескучей бижутерией, прилавкам со старенькыми кассовыми аппаратами, во двор, где развешано белье, как в беднейших кварталах, в подвал, где прячутся подпольное казино, тотализатор и заодно незаконный бордель. Даже суперсовременный лифт и тот обшит корявым ДСП, исчерканным надписями.
В которой-то момент зритель упирается в элегантную железную перегородку с витражами — буквально такую, какая была в этом здании, когда здесь с 1834 по 1969 год располагалась венецианская Monte di Pieta, давшая заглавие выставке и ключ к ее осознанию. Эта организация, выдуманная еще в XV веке, чтоб противостоять ростовщикам, чей бизнес числился греховным, представляла собой нечто среднее меж благотворительным фондом, банком и ломбардом. В эту своеобразную кассу взаимопомощи богатые граждане жертвовали средства, которые ссужались нуждающимся под залог в виде вещей. Как докладывает релиз, Кристофу Бюхелю была принципиально «глубочайшее погружение в понятие долга как корня людского общества и основного средства воплощения политической и культурной власти».
Живописец проследил и последующую историю дворца — опосля кассы здесь базировался архив Венецианской биеннале, прямо до 2011 года, когда палаццо купил Фонд Prada как выставочное место. Тема культурного архива, «уцененных» мыслях и произведений, ловко вплетена в общую картину — здесь и кадры хроники левацких протестов 1968 года, и халатные антикварные развалы, и внедренные посреди вешалок и полок шедевры прошедшего: отыскать Уорхола и Манзони на этом складе — отдельный квест. Сам Бюхель, узнаваемый своими провокационными жестами (ранее он открывал на биеннале мечеть в древней церкви и пригонял корабль беженцев), представил в установки новейшую работу «Производитель бриллиантов» — чемодан с искусственными драгоценностями, типо сделанными по особенной швейцарской технологии из его собственных произведений. Да и без этого чемодана выдуманный им обанкротившийся ломбард как мощная метафора нашей жизни уже стал выставочным сокровищем в коллекции Фонда Prada, не напрасно смело давшего кредит доверия такому экстравагантному творцу.
Иммерсивная установка Кристофа Бюхеля в Фонде Prada. Фото: Christoph Büchel Павильон Ватикана. «Своими очами» Женская кутузка, Джудекка До 24 ноября
В первый раз на биеннале приехал папа римский. 28 апреля Франциск, 1-ый папа в истории из Латинской Америки (как и Адриано Педроза — 1-ый куратор биеннале оттуда же), посетил павильон Ватикана, расположившийся в женской кутузке на полуострове Джудекка. Папа пообщался с заключенными и отметил в собственной речи важную роль современного искусства совершенно и женщин-художниц а именно, назвав имена Фриды Кало и Луиз Буржуа.
В кутузке, бывшем монастыре XIII века, содержатся 80 заключенных. Основной объект проекта, нареченного «Своими очами», можно оценить и не заходя вовнутрь. Это огромный мурал на фасаде кутузки Маурицио Кателлана, четверть века вспять скандально прославившегося собственный работой «Девятый час» — статуей папы римского Иоанна Павла II, придавленного метеором.
Потому почти все удивлялись, почему Ватикан избрал этого возмутителя публичного спокойствия, который не так издавна прихватил скотчем банан и сделал его баснословно драгоценным произведением искусства.
Но Кателлан больше не ерничает: черно-белый мурал, изображающий большие ступни, отсылает к знаменитейшему «Мертвому Христу» («Оплакиванию») Андреа Мантеньи.
Что снутри павильона, также можно узреть, если заблаговременно озаботиться регистрацией. 20 волонтеров готовы провести экскурсии по выставке: от столовой через тюремные камеры к детской площадке и церкви. Все под надзором сторожей, во время тура недозволено фотографировать и разговаривать с узницами.
Посреди участников — активистка Корита Кент, живописец Марко Перего-Салдана со собственной супругой, звездой кинофильма «Аватар» актрисой Зои Салданой, также группа Claire Fontaine, чья работа отдала заглавие всей биеннале — «Чужестранцы всюду». Для кутузки они создали иной слоган — Siamo con voi nella note («Ночкой мы с тобой»), — таковыми граффити в 1970-е в Италии подбадривали политзаключенных.
Установка художницы Сони Гомес в церкви Санта-Мария-Маддалена-Конвертита на местности женской кутузки на полуострове Джудекка. Фото: AP Photo/Luca Bruno/ТАСС Пьер Юиг. Liminal Коллекция Пино в Пунта-делла-Догана До 24 ноября
Наикрупнейшая на нынешний денек выставка французского художника Пьера Юига Liminal погружает зрителя в тревожное постчеловеческое место. Как глаза привыкают к мраку, замечаешь на огромном экране оголенную без лица — а она как будто замечает тебя собственной темной впадиной на месте отсутствующих черт. Сталкиваясь с стршным, охото научиться не созидать — подобно рыбкам тетра, которые утратили зрение за миллионы лет обитания в черных подводных пещерах. Эти рыбки, населяющие аквариум в примыкающем зале, не лицезреют нас — тех, кто на их глядит, — но чувствуют наше присутствие.
Совершенно вся среда выставки, по задумке Юига, ощущает зрителя и реагирует на него через особые датчики. Приобретенные сигналы принуждают искусство изменяться и эволюционировать — вообщем, практически неприметно для наблюдающего. Кадры, на которых две машинки совершают запрограммированный погребальный ритуал над скелетом человека в пустыне, начинают устанавливаться в случайном порядке, лишая видео начала и конца.
Юиг подчеркивает сходство меж безотчетным машинки и звериного: в первом случае за него отвечает программка, во 2-м — инстинкт. Это нечеловеческое безотчетное стращает больше, чем то, что мы можем найти снутри самих себя. На одном из видео живописец запечатлел мортышку, обученную обслуживать гостей кафе и продолжающую совершать обычные деяния в покинутой всеми опосля радиационной трагедии Фукусиме. Сейчас мортышка кажется призраком, и насаженая на нее маска обычного японского театра но увеличивает эту ассоциацию. А рак-отшельник, сидячий в аквариуме и использующий заместо раковины маску (в ней угадывается статуя Константина Бранкузи «Спящая муза»), видится грабителем лиц.
Пьер Юиг. Liminal. 2024. Фото: Pierre Huyghe/Galerie Chantal Crousel, Marian Goodman Gallery, Hauser & Wirth, Esther Schipper, and TARO NASU «Жан Кокто: реванш жонглера» (Jean Cocteau: The Juggler's Revenge) Фонд Пегги Гуггенхайм До 16 сентября
Для Жана Кокто все, чем бы он ни занимался, было поэзией: набросок — графической поэзией, тексты — критичной поэзией, киноленты — кинопоэзией. Поэзия его жизни раскрывается в экспонатах выставки в Венеции: от личных писем до предметов искусства, от разрисованных камешков с пляжа до ювелирных изделий, изготовленных для Эльзы Скиапарелли, от эротических карикатур и зарисовок опиумных галлюцинаций до эскизов росписей капеллы Сен-Пьер в пригороде Ниццы.
Кокто жонглировал талантами, пробуя себя в различных искусствах, и выставка — его типичный посмертный реванш в ответ на прижизненную критику. Приметный экспонат — шпага для церемонии посвящения Кокто в члены Французской академии в 1955 году, содержащая все эмблематичные для его эстетики элементы: голубоглазый профиль Орфея, лиру, звездочку (неотъемлемый элемент его подписи). А на кончике шпаги заместо капли крови (внутренней средой организма человека и животных) — ладонь, сжимающая белоснежный снежок. Это снежок, способный ранить и даже уничтожить, — он возникает в романе Кокто «Ужасные малыши» и в кинофильме «Кровь (внутренняя среда организма, образованная жидкой соединительной тканью. Состоит из плазмы и форменных элементов: клеток лейкоцитов и постклеточных структур: эритроцитов и тромбоцитов) поэта».
Камерного масштаба, но исчерпающая ретроспектива организована ведущим спецом по наследству Кокто Кеннетом Э. Сильвером. Работы предоставлены Центром Помпиду и Музеем Жана Кокто, Фондом Cartier и личными сборщиками, включая Иоанниса Контаксопулоса и Александра Прокопчука.
Ретроспектива «Жан Кокто: реванш жонглера» (Jean Cocteau: The Juggler's Revenge). Фонд Пегги Гуггенхайм. Фото: Matteo De Fina/Peggy Guggenheim Collection «Виллем де Кунинг и Италия» (Willem de Kooning e l'Italia) Галерея Академии До 15 сентября
Искусство Виллема де Кунинга, 1-го из фаворитов абстрактного экспрессионизма, совершило вояж в Италию ранее, чем он сам: в 1950 году его картина «Раскопки» выставлялась в павильоне США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) на 25-й Венецианской биеннале, сам же он в первый раз посетил Венецию и Рим в 1959-м. Выставка в Галерее Академии соединила те его произведения, которые были сделаны в Италии или, по воззрению кураторов Гари Гэррелса и Марио Кодоньято, воодушевлены ею. Конкретно потому в экспозиции не встретишь, к примеру, хрестоматийных «Дам», которых живописец писал еще сначала 1950-х. Зато есть пейзажи «Вилла Боргезе» и «Дерево в Неаполе», в каких абстракция, естественно, довлеет над предметом изображения.
Иногда кажется, что кураторы преомнажают степень воздействия Италии на де Кунинга, но одно непременно: тут он открыл внутри себя архитектора (и эта ипостась изумит почти всех). Вновь приехав в Рим в 1969 году, 65-летним, живописец повстречал собственного компаньона, архитектора Герцеля Эмануэля. Тот пригласил его к для себя поэкспериментировать с глиной — так и появились 1-ые 13 типично непонятных человечьих фигурок, позже отлитые в бронзе и сейчас выставленные на выставке в Венеции.
Экспозиция дозволяет проследить трансформацию стиля де Кунинга до поздних работ конца 1980-х. Жирные, необузданные, широкие мазки (как как будто краска — это сама плоть) уступают в их первенство зигзагообразным линиям, которые ограничивают области цвета, делая композиции наиболее «чистоплотными». Выставку завершает схожая на граффити картина с нежданным заглавием «Кошачье мяуканье» (The Cat’s Meow).
Выставка «Виллем де Кунинг и Италия» (Willem de Kooning e l'Italia) в Галерее Академии. Фото: Matteo de Fina/The Willem de Kooning Foundation, SIAE Берлинда де Брёйкере. «Город-убежище III» (City of Refuge III) Аббатство Сан-Джорджо-Маджоре До 24 ноября
В аббатстве Сан-Джорджо-Маджоре — том самом, которое Клод Моне запечатлел в серии картин, — развернулась выставка бельгийской художницы Берлинды де Брёйкере. Ее заглавие, «Город-убежище III», отсылает к песне австралийского рок-музыканта Ника Кейва и намекает на то, что искусство, как и церковь, готово открыться всем страждущим и ищущим.
1-ая группа скульптур размещена в базилике — это архангелы. В достаточно агрессивной интерпретации художницы они соединяют божественное с земным: их крылья уподобляются лохмотьям, а тела (мы лицезреем лишь ноги) кажутся бренными. Для ризницы — помещения, где хранятся богослужебные облачения и где монахи готовятся к службе, — де Брёйкере сделала постапокалиптическую по настроению установку из сплава и стволов деревьев. Финишная часть экспозиции находится в коридоре. Посреди экспонатов — сложенные стопками шкуры, точнее, их восковые слепки. В промышленном забое звериных художница обнаруживает следы жертвенных ритуалов.
Выставка де Брёйкере — многозначительная, но не нравоучительная, а способность художницы работать с местом и материалом восхищает не меньше, чем интерьер палладианской церкви, ставшей убежищем для ее новейших работ.
Выставка Берлинды де Брёйкере «Город-убежище III» (City of Refuge III) в аббатстве Сан-Джорджо-Маджоре. Фото: Mirjam Devriendt/Hauser & Wirth Илья и Эмилия Кабаковы. «Меж небом и землей. Посвящение Илье Кабакову» Фонд Кверини — Стампалья До 14 июля
В одном из самых комфортных и очаровательных музеев Венеции, Фонде Кверини — Стампалья, где соединяются традиционное искусство и современность, отдают дань умершему годом ранее Илье Кабакову. 20 годов назад, в 2003-м, тут демонстрировали поэтичную установку концептуалистского дуэта «Где наше пространство?» о музее снутри музея, где зрители оказывались карликами, бродящими у ног гигантов, рассматривающих картины в золотых рамах, и что конкретно там изображено, было уже не так принципиально, как сам эффект «золотой рамы». Сегоднящая экспозиция строится на точечном внедрении нескольких лаконичных установок, сделанных Кабаковыми в различные годы, в залы со старенькым искусством, меж Тицианом и Беллини.
«Упавшая люстра» 1997 года могла бы одурачить доверчивого гостя, если б не издаваемые ею звенящие звуки — так ловко эта хрустальная штучка на полу мимикрирует под окружающую музейную обстановку. Напротив, установка «Я вернусь 12 апреля» (1990) работает на контрасте с ней — холст с грубо намалеванным голубым небом с тучами расстелен прямо под плафоном с историческими росписями, рядом стул с висячим на спинке старенькым пиджаком и стоящими рядом поношенными башмаками, кажется, это очередной вариант известной кабаковской работы «Человек, улетевший в космос из собственной комнаты». По вечерам на стенку примыкающей с музеем церкви транслируется видеопроекция работы «Как повстречать ангела» с лестницей, уходящей в небо. Весьма уместная в этом случае сентиментальность.
Установка «Я вернусь 12 апреля» (1990) в экспозиции «Меж небом и землей. Посвящение Илье Кабакову» в Фонде Кверини — Стампалья. Фото: Michele Sereni «Груди» Палаццо Кавалли-Франкетти До 24 ноября
Выставку «Груди» (Breasts) в наикрасивейшем палаццо Кавалли-Франкетти около моста Академии коллеги арт-критики упрямо называли пренебрежительным «Сиськи», меж тем, невзирая на некую легкомысленность и прямолинейность темы, набор представленных имен заслуживает самого сурового дела. Посреди практически 40 живописцев, чьи работы компактно развешаны в 5 залах, такие суперклассики XX и XXI веков, как Марсель Дюшан, Сальвадор Дали, Джорджо де Кирико, Синди Шерман, Роберт Мэпплторп, Ирвинг Пенн, Нобуеси Араки, также сегодняшние престижные звезды вроде Лор Пруво. Как несложно додуматься, все работы, будь это живопись, статуя либо фото, воспевают женскую грудь. Впечатляет длиннющий коридор, обитый багряным бархатом, где с потолка свисают овальные лампы с сосками (это сайт-специфическая установка Buchanan Studio), ну и обилие подходов к теме. Занимательно, что куратор Каролина Пасти для каждой груди выдумала определение: «Таинственная», «Игривая», «Поэтическая», «Провокационная», а единственная работа, где грудь — мужская, нагой торс, названа «Противостоящей». Выставка, кроме эстетических проблем, призвана напомнить о дилемме рака груди (грустную нотку заносит статуя Шарлот Кольбер со словом «мастэктомия» в заглавии и шрамами заместо выступов) и поддержана, что разумно, маркой дамского белья Intimissimi.
Статуя Шарлоты Кольбер Mastectomy Mameria. 2019. Фото: Popcorn Group LTD Юй Хун. Yu Hong. «Очередной повержен во останки» Chiesetta della Misericordia До 24 ноября
Китайская художница Юй Хун поставила для себя амбициозную цель — создать цикл картин для старой романской церкви Кьязетта делла Мизерикордиа (на данный момент она не действует, употребляется как выставочное место), переосмыслив классическую иконографию в современном ключе. В этом проекте ей посодействовали куратор Музея Гуггенхайма Александра Манро и влиятельная английская галерея Lisson. Юй Хун обучалась в 1980-е в пекинской академии художеств у еще русских профессоров академической живописи, которые охотно преподавали в Китае, и в ее случае любопытно следить, как преломляется реалистическая традиция в наши деньки. Для алтарной части церкви художница написала многочастную композицию «Прогулка по жизни», где на золотом фоне (он же и песок пляжа, где происходит действие) представлены различные фазы людского существования — от рождения, показанного очень натуралистично, до полок морга. Герои картин застигнуты в очень экспрессивных и вычурных позах — особо завлекает внимание изображение практически завязанных в узел китайских малышей — цирковых акробатов. Остальные персонажи — это дети в наручниках, лежащие лицом в песок, потеющие в целофане под солнцем с целью похудеть корпулентные дамы, борющиеся мужчины. Центральная часть этого полиптиха припоминает «Вознесение», но на ней никак не святые, а современные юные люди, взмывающие ввысь при помощи строп тарзанки. На выходе гостей ожидает девятиметровое панно «Корабль дураков», разумеется намекающее на незаконных беженцев, пытающихся добраться до счастливых берегов и терпящих крушение, как, вообщем, и отсылающее к хрестоматийному «Плоту „Медузы“» Жерико. Выставку аккомпанирует иммерсивный звуковой ландшафт южноамериканского композитора Нико Мьюли «К телу», использующий мотивы барочной кантаты датчанина Дитриха Букстехуде.
Композиция «Прогулка по жизни» в проекте Юй Хун «Очередной повержен во останки» в церкви Кьязетта делла Мизерикордиа. Фото: George Darrell/Lisson Gallery, London/Shanghai «Школа искусств: цифровая реформа» (Scoletta dell’Arte: Digital Reform) Scoletta dell'Arte dei Tiraoro e Battioro До 15 сентября
Маленькое барочное здание начала XVIII века, выходящее своим светло-терракотовым фасадом на Гранд-канал, когда-то служило штаб-квартирой гильдии ремесленников, которые изготавливали нити для золотого шитья и сусальное золото. Нынешнее создание снутри этих стенок сосредоточено на строчках кода и аудиовизуальных реликвиях: в здании началась выставка, позволяющая осмыслить и в некий степени понять мастерство цифрового искусства. Она проходит под эгидой платформы TAEX, сделанной для анализа, обсуждения, сотворения, демонстрации и реализации криптоискусства. TAEX — детище экс-издателя The Art Newspaper Russia Инны Баженовой, а куратором выставочного проекта выступил Антонио Джеуза — спец по медиаискусству и российскому видео-арту а именно.
Экспозиция обхватывает различные вехи в развитии цифрового искусства и его приемы. Так, интерактивная установка Андреа Мерегалли «Ты создаешь искусство» ставит зрителя в позицию художника, который заносит конфигурации в изображение на дисплее одним только своим присутствием, Франческо Д’Иса употребляет для сотворения дамских портретов системные ошибки, а студия CCURAT делегировала плоттеру создание типичного «пейзажа» Венеции на базе метаданных. Есть тут и камерная «выставка в выставке»: работы Абрахама Блумарта, Теодора Жерико, Жоржа Руо и Казимира Малевича призваны выделить, что цифровое искусство наследует классическому мастерству. Не считая того, при помощи генератора изображений Vera зритель может сделать собственное произведение крипто-арта. А еще — посостязаться в эрудиции с искусственным умом, используя карточки с вопросцами.
Интерактивная установка Андреа Мерегалли «Ты создаешь искусство» на выставке «Школа искусств: цифровая реформа» (Scoletta dell’Arte: Digital Reform). Scoletta dell'Arte dei Tiraoro e Battioro. Фото: Иван Ерофеев
